№ 24 I Великая ценность человечества Я вырос в семье, где господствовал рациональный аскетизм: по- суда — это то, из чего едят и пьют, мебель — на чем спят, одежда — для тепла, дом — для жизни. Любимым выражением моего отца было: — Не то важно, из чего пьешь, а с кем пьешь. Это вовсе не означало, что отец любил «закладывать за ворот- ник». Он был не против выпить, но до войны — только по праздни- кам, а после — еще и по воскресеньям. Он был безмерно жизнерадо- стен и гостеприимен, но под словом «пить» он всегда подразумевал чай. Хорошо, если еще и с мамиными пирогами, но это случалось не часто. Принцип рационального аскетизма предполагает наличие необ- ходимого и отсутствие того, без чего спокойно можно обойтись. Но все же одно «излишество» у нас было — книги. Отца часто перево- дили, и мы привыкли собираться. Переезды обычно случались вне- запно. Отец приходил вечером, но не заявлял об этом сразу, с порога. Он снимал сапоги, ремни и оружие, умывался, садился за стол и буд- то мимоходом припоминал: — Да, меня переводят. Выезд послезавтра. И начинались спокойные сборы: все знали, что делать. Мне, на- пример, надо было укладывать книги. Это стало моей обязанно- стью, когда я был совсем еще маленьким. Но и тогда родители не проверяли моей работы. Они считали, что недоверие унижает чело- века. 245 Это я понял позже, а тогда, кряхтя и сопя — фолианты встреча- лись! — я снимал книги с полок и тащил их к ящикам, где аккурат- но укладывал их рядами. Дело было не в том, что мне доверяли единственную ценность не только нашей семьи, но и всего челове- чества, а в том, что я до боли, до ломоты в неокрепших мускулах физически ощутил эту ценность. И по первому детскому опыту, самому прочному опыту, я узнал, сколько весит человеческий труд, завещанный последующим поколениям. И становясь перед книгами на колени, чтобы упаковать их, я еще бессознательно, не понимая, но уже чувствуя, становился на колени перед светлыми героями всех времен. …Так я и остался стоять на коленях перед Литературой. Сформулируйте проблему, поднятую в данном тексте. Книги — великая ценность всего человечества. Они хранители истории, нравов и обычаев наших далеких предков. Они являются результатом труда, в который вложены не только физические силы, но и душа автора. Книги — особенные предметы, и необходимо от- носиться к ним по-особенному, бережно. II Великая ценность человечества Я вырос в семье, где господствовал рациональный аскетизм: по- суда — это то, из чего едят и пьют, мебель — на чем спят, одежда — для тепла, дом — для жизни. Любимым выражением моего отца было: — Не то важно, из чего пьешь, а с кем пьешь. Это вовсе не означало, что отец любил «закладывать за ворот- ник». Он был не против выпить, но только по праздникам. Он был безмерно гостеприимен, но под словом «пить» всегда подразумевал чай. Хорошо, если еще и с мамиными пирогами, но это случалось не часто. Принцип рационального аскетизма предполагает наличие не- обходимого и отсутствие того, без чего спокойно можно обой- тись. Но все же одно «излишество» у нас было — книги. Отца часто переводили, и мы привыкли собираться. Переезды обычно случались внезапно. Отец приходил вечером и будто мимоходом припоминал: — Да, меня переводят. Выезд послезавтра. И начинались спокойные сборы: все знали, что делать. Мне, на- пример, надо было укладывать книги. Это стало моей обязанно- 642 стью, когда я был совсем еще маленьким. Но и тогда родители не проверяли моей работы. Они считали, что недоверие унижает чело- века. Это я понял позже, а тогда, кряхтя и сопя, я снимал книги с полок и тащил их к ящикам. Мне доверяли единственную ценность не только нашей семьи, но и всего человечества, и я до боли в неокреп- ших мускулах физически ощутил эту ценность. И по детскому опыту я узнал, сколько весит человеческий труд, завещанный последую- щим поколениям. Становясь перед книгами на колени, я тогда еще бессознательно становился на колени перед светлыми героями всех времен. …Так я и остался стоять на коленях перед Литературой. Расскажите о своей домашней библиотеке. Моя домашняя библиотека досталась мне по наследству от де- дов и прадедов. Она довольно большая, в ней есть много старин- ных экземпляров. Здесь собрались и старорусские писания, и Толстой, и Маяковский. Много книг посвящены описанию рус- ской истории Яном и другими авторами. Из иностранных авторов здесь присутствуют Моэм, Голсуорси, Байрон и многие другие, которых я, к сожалению, еще не читала. Из новейших поступле- ний есть книги Лужкова, иллюстрированные энциклопедии, Коэ- льо, Кортасар. Имеется также литература на иностранных языках. Я чувствую себя хранителем этой библиотеки и стараюсь беречь и пополнять ее.