№ 67 I Если бы птицам присваивали воинские чины, то этот гусь полу- чил бы адмирала. Все у него было под стать этому чину: и выправка, и походка, и тон, каким он разговаривал с другими деревенскими гусями. Двигался он важно, обдумывая каждый шаг. Поднимется гусь на отмели в полный рост и начнет размахивать упругими полутораметровыми крыльями, а на воде пробегает серая рябь, и шуршат прибрежные камыши. Этой весной, лишь пообдуло проселки, я собрал свой велосипед и поехал открывать рыбачий сезон. Когда я проезжал вдоль деревни, Белый гусь заметил меня и, пригнув шею, с угрожающим шипением двинулся навстречу. Я едва успел отгородиться велосипедом. «Вот собака, — сказал подбежавший мальчик. — Другие гуси как гуси, а этот… Никому проходу не дает». Он объяснил мне, что у него сейчас гусята, поэтому гусь так и лютует. «А мать их где?» — спросил я. «Машина переехала», — был ответ. Гусь не прекращал шипение. Я ему крикнул: «Легкомысленная ты птица! А еще папаша! Нечего сказать, воспитываешь поколе- ние…» Я и не заметил, как из-за леса наползла туча, превратилась в серо- сизую тяжелую монолитную стену и продолжала медленно пожирать синеву неба. Гуси, перестав щипать траву, подняли головы. Едва я успел набросить на себя плащ, как начался холодный косой ливень. Гуси, рас- топырив крылья, полегли в траву, спрятав под собой выводки. Вдруг что-то жестко стукнуло по козырьку кепки, и белая горо- шина упала к моим ногам. Выглянув из-под плаща, я увидел воло- чившиеся по лугу седые космы града. 169 Белый гусь сидел, высоко вытянув шею. По его голове бил град, гусь вздрагивал и прикрывал глаза. Когда особо крупная градина попадала ему в темя, он, согнув шею, тряс головой. Свирепствование тучи нарастало. Казалось, она распоролась, как мешок, и сыплет ледяными горошинами, хаотично подпрыгивающи- ми, отскакивающими и сталкивающимися на тропинке. Гуси не выдержали и побежали. В перемешанной с градом траве мелькали взъерошенные головки гусят, слышался их жалобный при- зывный писк, внезапно обрывающийся, когда иссеченный градом желтый «одуванчик» поникал в траву. Гуси все бежали, пригибаясь к земле. Тяжелыми валунами они па- дали с обрыва в воду, забивались под кусты лозняка. А вслед за ними мелкой галькой в реку сыпались немногие малыши-счастливцы. Круглые горошины, скатывающиеся к моим ногам, сменились кусками наспех обкатанного льда. Они больно секли меня по спине. Но туча скрылась так же внезапно, как и наползла. Солнце согре- ло снова зазеленевший луг. Иссеченные гусята запутались в пова- ленной мокрой траве, будто в сетях. Не добежав до воды, почти все они погибли. В середине луга никак не растаивала белая кочка. Подойдя бли- же, я понял, что это Белый гусь. Он лежал, раскинув могучие крылья и вытянув по траве шею. Из маленькой ноздри по клюву сбегала струйка крови. Все двенадцать невредимых пушистых «одуванчиков», толкаясь и давя друг друга, высыпали наружу. Придумайте свое название к данному рассказу и обоснуйте его. «Уцелели». Название подразумевает двенадцать пушистых «одуванчиков», которых спас Белый гусь. Ведь именно ограждать свой выводок от опасности было его целью, и он ее с честью выполнил. «Пара». Название подразумевает гусыню, погибшую под колесами маши- ны, и гуся, умершего во время града. Они оба умерли, выполняя ро- дительский долг, в отличие от других гусей, допустивших смерть гусят из своих выводков. II У этого гуся все было адмиральское: выправка, походка, тон, ка- ким он разговаривал с другими гусями. Он важно ходил, обдумывая каждый шаг. На отмели, размахивая своими упругими полуторамет- ровыми крыльями, гусь вызывал рябь на воде и шуршание прибреж- ных камышей. 071 Этой весной, пишет автор, он собрал свой велосипед и покатил открывать рыбачий сезон. Проезжая вдоль деревни, он встретился с Белым гусем, который, заметив его, пригнул шею и, угрожающе за- шипев, двинулся навстречу. Как замечает автор, он едва успел отго- родится велосипедом. Прибежавший мальчик объяснил ему, что гусь сейчас заботится о выводке, так как гусыню переехала машина, поэтому он и лютует. Гусь продолжал шипеть, а автор тем временем назвал его легкомыс- ленной птицей. Переругиваясь с гусем, он и не заметил быстро набежавшей тучи, стремительно разросшейся в монолитную стену. Гуси перестали щипать траву и подняли головы. Автор пишет, что едва успел набросить плащ, как туча прорва- лась и обрушилась на землю холодным ливнем. Гуси, растопырив крылья, полегли в траву, укрыв собой выводки. Вдруг ливень сменился седыми космами града. Белый гусь сидел, высоко вытянув шею. По его голове бил град, а он вздрагивал и при- крывал глаза. Он лишь сгибал шею и тряс головой, когда в темя по- падала особенно крупная градина. Туча свирепствовала еще сильнее. В перемешанной с градом тра- ве мелькали, жалобно пища, головки гусят. Порой эти желтые «оду- ванчики», иссеченные градом, поникали в траву. А гуси продолжали бежать. Тяжелыми глыбами они падали с об- рыва в воду и забивались в кусты лозняка. За ними в реку прыгали успевшие добежать малыши. К ногам автора стали скатываться куски наспех обкатанного льда, больно секущие его по спине. Но туча исчезла так же внезапно, как и появилась. Согретый солнцем луг снова зазеленел. В поваленной мокрой траве лежали иссеченные гусята. Почти все из них погибли. На середине луга никак не растаивала белая кочка. Автор подо- шел ближе. То был Белый гусь, раскинувший могучие крылья. По его клюву сбегала струйка крови. Все двенадцать пушистых «одуванчиков», целые и невредимые, высыпали наружу. Какие мысли и чувства вызывает у вас этот рассказ? Концовка для меня была неожиданной, но тем больше она меня поразила. Очень жаль было, что этот благородный гусь погиб, но, с другой стороны, он не изменил себе, потому что умер, заботясь о гусятах. На фоне его жертвенной смерти еще большим ужасом вы- ступает гибель иссеченных гусят, родители которых не смогли убе- 171 речь их от такого града, им не хватило воли Белого гуся и сознания своего родительского долга. Кроме того, мне понравилось, как автор описал ливень, перехо- дящий в постоянно усиливающийся град. Вся картина явственно встала перед моими глазами. Но я восприняла эту тучу, как некое испытание, посланное проверить сильнейших, и в этом смысле именно Белый гусь его прошел.